Только в "МК" — эксклюзивное интервью "татушек", а также подробности их "секретной операции" на Тверской

Юля ВОЛКОВА: "Меня взяла оторопь, когда я увидела всех этих людей — с цепями, с крестами, с дубинами, с ножами. Они избивали и делали калеками людей, таких же граждан России, как и они. Мы все — одна страна, один народ и должны друг друга уважать, понимать и быть терпимыми. Но русские били русских. Ужасно! Казалось, что начинается война!"
Только в "МК" — эксклюзивный рассказ группы "Тату" о том, как они попали на гей-парад в Москве и что там пережили.

— В определенной степени "Тату" оказались в безвыходном положении, — объясняет Леонид Шляховер, нынешний директор группы "Тату". — Учитывая образ группы, ее кредо, было бы слабостью и лицемерием эту ситуацию (с гей-парадом в Москве) проигнорировать. Подтекст у нас был всегда один и тот же — мы за любовь. Во всех ее проявлениях и направлениях. Поэтому мы прервали запись альбома в Лос-Анджелесе, сели в самолет и прилетели.

В воскресенье около 50 отчаянных гей-активистов в очередной раз пытались заявить о своих законных правах. Они пришли вопреки запрету властей и под градом тумаков и улюлюканье сотен возбужденных попов, старух, скинхедов, монархистов, фашистов, казаков, людей в респираторах и прочих "неравнодушных" граждан, для которых гей-парад, похоже, становится "красной датой" календаря, которую они ждут год напролет с гораздо большим нетерпением, чем сами геи.
Скоропалительное появление и исчезновение в этой бурлящей куче группы "Тату" стало микросенсацией праздника тотального мордобоя. А макросенсацией было разбитое лицо Ричарда Фэрбасса, солиста известной британской группы Right Said Fred, прибывшей в Москву совсем по другому поводу — подработать на частной вечеринке. Но накануне братья Ричард и Фред, сами — видные геи, узнав о гей-параде в Москве, весьма оживились: "О! Это должно быть очень интересно, мы хотим пойти". Их пытались отговорить, но они не понимали почему, и с утра пораньше, облачившись в подобающие празднику жизнеутверждающие прикиды, двинулись на Тверскую. Там в них с ходу признали геев и тут же отдубасили. Окровавленное лицо Ричарда моментально стало главной теленовостью из Москвы во всем мире (кроме нашего, конечно), а он, наложив швы в ближайшем травмопункте, успел на вечерний самолет в Лондон, где его уже поджидала газета The Sun c сенсационным первополосным репортажем и интервью.

* * *

"Тату", а точнее, их менеджмент, были, конечно, менее беспечны и гораздо более осмотрительны. Лена Катина и Юля Волкова прилетели в Москву с намерением "исполнить свой гражданский долг", но было бы более чем трагично, если бы они пострадали. Из-за запрета организаторы законопослушно решили парад не проводить, а просто собраться у мэрии, чтобы передать властям письмо, подписанное 43 депутатами Европарламента в защиту прав секс-меньшинств. Это не нарушало даже наших, не склонных к человеколюбию, законов, но это уже никого не спасло.
Леонид Шляховер, директор "Тату": "Мы спасли будущего мэра Рима"
— Передо мной стояла задача — максимально обезопасить девочек. Поэтому мы разработали целую военную операцию. Операция завершилась в целом успешно. Кроме яйца по машине и вылитой на голову Юле воды, ничего серьезного не произошло. С нами работало много охраны. Мы заранее заслали туда своих людей — и в лагерь одних, и в лагерь других. Это была настоящая скоординированная акция по защите девочек, ибо я предполагал, что бить по знакомым лицам толпе гораздо интереснее, чем по незнакомым. И в данном случае, не надеясь на силы правопорядка, мы решили провести эту операцию своими силами, благо у нас есть опыт по проведению массовых мероприятий.
"Операция" проходила молниеносно: неожиданно подъехала машина, из нее вышли "татушки", машина отъехала на 50 метров и остановилась. На девчонок налетели с одной стороны телекамеры, с другой — возбужденная толпа. Когда охрана подала сигнал, что опасность становится неконтролируемой, мы в спешном порядке покинули театр боевых действий. При этом ситуация становилась опасной не только для нас, но и для тех депутатов, которые пришли, и мы их всех тоже запихнули в машину. И Алексея Митрофанова, и итальянского депутата, возможно, будущего мэра Рима, и девушку из Европарламента, которая сказала: "Или я очень смелая, или я полная дура". И мы уехали — 12 человек в пятиместной машине…

* * *

С того дня западные газеты, телеканалы и радиостанции выстроились в очередь к "Тату". Однако из всей российской прессы только для "МК" Юля и Лена дали свои интервью. Каждая по отдельности, потому как, пока Волкова кипит в городе бурной деятельностью, Катина укатила залечивать душевные травмы в деревню, в глушь, на дачу…

Юля Волкова: "Мы — не партия, но мы — за справедливость"

— Мы долго с Ленкой сомневались — прилететь, не прилететь в Москву на гей-парад? Выступить на этом всем? Но когда пошла волна какого-то дремучего, средневекового мракобесия со всеми этими оскорблениями, лично я просто не захотела молчать. XXI век же на дворе! Позор-то какой! Решила приехать и высказать свое мнение. Не что-то пропагандировать или призывать куда-то, а просто поддержать людей, которые уже сами все решили для себя и имели, на наш взгляд, полное на это право. Мы ездим по всему миру и видим, как там свободно живут люди и как здесь, извини, п…дят этот народ. Здесь люди шли на этот гей-парад не как на праздник — как везде в мире идут ВСЕ, — а как на смерть, готовые, что им головы оторвут, до крови всех измочалят. Шли как на побоище, как на войну. А ведь можно было сделать какой праздник классный! Карнавал с костюмами, нарядами красивыми, песнями! Кто хочет, тот идет, кто не хочет, тот не идет. Все просто и элементарно. Почему те, кто не хочет, должны давить тех, кто хочет. К чему такая "норма жизни" приведет нашу страну? Страшно!
— Но ты же понимала, что у нас — не "весь мир". Чего трепыхаться? Тут уже многие даже и не дергаются, махнули рукой на безнадежную Расею…
— Конечно, я все это прекрасно понимала. И прошлый год мы помнили, когда так же избивали людей и люди в больницах лежали. И было ясно, конечно, что не удастся просто так прийти спокойно, передать там это письмо от 40 с лишним депутатов Европарламента в московскую мэрию. Хотя, опять же, везде в мире это была бы такая обыденная процедура, что просто яйца выеденного не стоит. Естественно, я понимала, что будет опасность, начиная от полусумасшедших людей каких-то, заканчивая теми же ОМОНами и всем остальным. Просто реально страшно. Когда машину обступили эти скины с перекошенными лицами, другие с крестами и уже волосатые, но тоже с перекошенными лицами… Плюются, орут — даже не человеческим голосом, а как звери. Ну, блин, ну, пожалуйста, мы не против — будьте вы там верующими людьми, никто вам не запрещает ходить в церковь и верить в Бога. Будьте вы скинами — пожалуйста. Мы тоже не против. Хотите казаками? И казаками пожалуйста! Мы уважаем каждое направление в жизни. А сюда сейчас пришли люди такой вот ориентации. Они — геи. Почему вы должны им запрещать, почему вы должны их избивать, почему вы не должны им давать жить? Вам же дают жить. Пусть и они тоже живут. Мне просто непонятно, почему такое разделение идет — почему металлисты, футболисты, "Спартак"—"ЦСКА" — это да, а вот геи — нет? Где водораздел? В законе? В законе такого нет. Меня, честно говоря, это настолько поразило... Но я уверена, что Бог здесь, с нами. Любовь была, есть и будет. Она в сердце. И это невозможно запретить. А под видом люби к Богу бить крестами людей по голове, оплевывать их — вот это форменное богохульство и грех совсем не богоугодный.
— Тебе, кажется, тоже досталось?
— Да, меня облили водой. Когда я вышла из машины, с одной стороны журналисты с камерами налетели, а с другой — толпа человек в сто со спины подпирает. Чувствую, начинают в бока толкать, пинать, пихать. И, знаешь, как-то так злобно, исподтишка, по-воровски. Тут вижу, какой-то человек с ножом в мою сторону бросается. К счастью, его перехватывает наш охранник Женька. И тут эта тетка с водой, как плеснет в меня. И все вокруг орут — будь ты проклята, сдохни, помри. Я перепугалась поначалу, что это не "святая вода", а кислота какая-нибудь. Ну что это такое?! Причем тетенька такая в платочке, видно, верующая. Почему она так себя вела? Ведь если она верующая, то ходит, наверное, в церковь, молится, свечки ставит. Она категорически не должна себя так вести. Она идет против закона Божьего, против заповедей — возлюби ближнего своего, не суди и судим не будешь... Какой же это верующий человек?!
— От кого ты ощущала больше опасности — от толпы или от милиции?
— От людей. А милиция — она вроде как стояла и ни во что не вмешивалась… Из-за элементарных вещей — за право свободно любить — у нас устроили чуть ли не войну. У меня было ощущение, что именно война начинается. Это был ужас! Должно быть уважение людей друг к другу, уважение их многообразия. Должна быть любовь, а не негатив и тотальная вражда. Иначе никакого будущего у нашего общества не будет.
— Вы с Ленкой — люди с мировой известностью, и к вам теперь выстроилась очередь из иностранной прессы. Что ты испытываешь, рассказывая им о случившемся, — стыд, горечь, неловкость за свою страну?
— Только что об этом меня спрашивала итальянская газета La Repubblica. Не знаю, как сказать. Просто хочется, чтобы образ нашей страны в мире был позитивный. Ведь многие наши знакомые в Нью-Йорке, в Лос-Анджелесе до сих пор — не хохмы ради, а на полном серьезе — думают, что у нас по городам медведи ходят, что у нас вечная зима и вечное пьянство, что кругом одна разруха, нищета и серые безрадостные будни. Каждый человек, который патриот по сути, а не по названию, должен делать и поступать так, чтобы и в самой стране людям жилось достойно, и чтобы в мире к твоей стране относились с уважением, интересом и позитивным чувством. Мне кажется, мы своим творчеством и своей работой все-таки создавали и создаем позитивный образ своей родины в мире. Мы гордимся этим, потому что любим свою страну и переживаем за нее. И какой же вред наносят стране те, кто устраивает такие вот побоища в центре Москвы. А усилиями этих "борцов" и "патриотов" создается образ глухой деревни, а хочется, чтобы все видели наш город модным, современным, красивым, комфортным и доброжелательным. Чтобы сюда приезжали туристы, смотрели наши достопримечательности, видели, какая у нас молодежь, и уезжали с восторгом и с белой завистью. А после таких вот картинок сюда ведь скоро никого и калачом не заманишь. Там, на Тверской, были и депутаты из Европы, и журналисты. И они были в шоке, в них кидали яйцами, их обливали, на них орали. А люди даже по-русски ничего не понимают. В жизни, говорят, такого никогда не видели. И они будут об этом у себя рассказывать. Ведь чуть не убили просто людей!
— Коль вы ввязались во всю эту историю, что дальше? Будете что-то предпринимать, искать правды, справедливости, возмущаться, протестовать?
— Мы уже предприняли — приехали в Москву и вышли на улицу. Наше мнение известно. А дальше — это уже политические вопросы. Существуют политики, существует президент, существует мэр города, они принимают решения. Это их дело, и мы туда лезть не собираемся. Мы — не партия, мы — музыкальная группа, которая дарит людям свою музыку, свою любовь и свою поддержку. Мы сюда приехали не заставить кого-то сделать что-то, а поддержать тех, кто, как мы считаем, в нашей поддержке нуждался. Не получилось. Пусть теперь на это смотрит государство, думает, делает выводы.

Лена Катина: "Кто праведник, а кто грешник — разберутся на том свете"

— Лена, ты верующий человек. Каковы твои ощущения от гей-парада?
— У меня абсолютно отрицательное ощущение прежде всего от людей, которые там выдавали себя за верующих. Бог учит любить ближнего таким, какой он есть, учит смирению и терпимости, учит не судить, а тут нам с Юлькой кричали: "умрите", "будьте прокляты". Верующие люди такого желать не могут.
— Но священнослужители осуждают "содомский грех", городской глава обзывает геев "сатанистами", и ни о какой терпимости ни клерикальные, ни официальные власти даже не вспоминают. Чего уж говорить об их оболваненной пастве?
— Для меня это серьезный вопрос. Одни люди не имеют права осуждать других за то, как они живут. Кто как жил, праведно или нет, разберутся уже там, когда мы покинем этот мир. Я, например, сама не лесбиянка, у меня есть молодой человек. Но я полностью солидарна с людьми, которые идут отстаивать свое право любить так же свободно и открыто, как люблю я. Этот мессидж всегда был краеугольным камнем всего творчества "Тату". Хотя, конечно, когда мы летели сюда, я понимала, что по-другому скорее всего события и не повернутся. Я часто думаю о том, почему у нас злобой буквально пропитан воздух, отчего люди такие злые? В Америке на ногу кому-нибудь наступишь, так человек у тебя еще и прощения попросит, а здесь не только наступят в ответ, да еще отдавят смачно и пошлют куда подальше трехэтажно. Видимо, что-то не устраивает здесь многих в личной жизни, чего-то недостает. От этого, наверное, и злые.
— Может, тогда и правильно, что городская власть запрещает гей-парады? Они ведь говорят, что о здоровье и безопасности самих геев, мол, беспокоятся.
— Знаешь, после воскресных событий я тоже начала сомневаться. Но, с другой стороны, если они так беспокоятся за безопасность геев, то почему же этих геев подставляли под линчевание толпы в воскресенье? Я это видела собственными глазами. Их никто не защищал, а всякие отморозки могли проносить туда что угодно — любое оружие, ножи, бутылки. Хотя на других массовых акциях, как я знаю, всегда тщательно досматривают. Когда мы пробирались через толпу и я слышала крики — "эту бей", "ту бей" — мне не было страшно. А когда уже села в машину, стало страшно. И даже не столько за себя, сколько за тех несчастных, кто на этой площади еще оставался и помочь которым, по-моему, особо никто не спешил. Все, что я видела своими глазами в минувшее воскресенье, абсолютно выходит за рамки допустимого в цивилизованном обществе.
— Все безнадежно?
— Надежда умирает последней. Во всяком случае, мы в своей поддержке, даже после всего пережитого ужаса, и впредь никогда не откажем тем, кто борется за свое святое право любить и просто за своe человеческoе достоинство…
— Удачи и берегите себя!

Артур Гаспарян
Московский Комсомолец
31.05.2007